Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Пос
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Пос
все дело в том что... У змей НЕТ анального отверстия как такового: протоки от мочевого пузыря, половых желез и выход кишечника открываются в клоаку - расширение прямой кишки. А ее отверстие увидите в виде поперечной щели на брюшной стороне тела у хвоста
все дело в том что... У змей НЕТ анального отверстия как такового: протоки от мочевого пузыря, половых желез и выход кишечника открываются в клоаку - расширение прямой кишки. А ее отверстие увидите в виде поперечной щели на брюшной стороне тела у хвоста
все дело в том что... У змей НЕТ анального отверстия как такового: протоки от мочевого пузыря, половых желез и выход кишечника открываются в клоаку - расширение прямой кишки. А ее отверстие увидите в виде поперечной щели на брюшной стороне тела у хвоста
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
Ну йух его знает, стыдиться страны которая сохранила свои духовные начала, в которой ещё не все люди ищут счастья в материальном положении, в стране где презирают пид0ров, а не признают их нормальными людьми, в стране где любовь ещё считают любовью, а не йблей, в стране в которой родились великие композиторы, писатели, ученые, в такой стране мне жить не стыдно. И насрать на весь остальной мир чё они о нас думают. Да, голимое коррумпированное правительство, уважать его причин нет т.к. интересы государства и народа расходятся. Из это исходит противостояние.
Кто, по вашему, будет представлять Россию на гранд финале KODE5?
forZe
MYM
Победитель KODE5 Москва
Другая команда
Репортажи
ESL Pro Series France: Девятый сезон
ESL Pro Series Germany: Семнадцатый сезон
ESL Pro Series Nordic: Третий сезон
EPS Nordic #3: EAS 1st division
ESEA Invite: Седьмой сезон
Рейтинг awp: бета-версия
Extreme Masters 5: Национальные отборочные
Extreme Masters 5: Основной раунд
Extreme Masters 5: Американские отборы
Extreme Masters 5: Американские финалы
Extreme Masters 5: Global Finals
Календарь предстоящих ивентов
WCG 2010: Участники
ASUS ENC 2010: Quake Live
e-STARS Seoul 2010: Итоги голосования
Female CS 5on5 EFL Russia Season 1
ESWC Китай: DotA
Список финалистов ESWC 2010.wc3
Arbalet Cup Europe II: Текстовый live
Полный Мировой рейтинг
Рейтинги ProPlay.ru 2010
ЛКИ Россия - Про Серия #3
EFL
Репортаж ECG2010
Репортаж NGF2010
Репортаж Neo Star League сезон 3
Групповая стадия Stars War Китай
Extreme Masters 4 Global Finals: Quake live
ENC CS 2010: Плей-офф
ENC CS 2010: Основной раунд
ENC CS 2010: 4-ый квалификационный раунд
ENC CS 2010: 3-ий квалификационный раунд
ENC CS 2010: 2-ой квалификационный раунд
ENC CS 2010: 1-ый квалификационный раунд
ENC 2010 CS: Составы сборных
WC3NC: 3-й сезон
ESL Pro Series Nordic #2: Pro Division
ESL Pro Series Nordic #2: Amateur Division
ESL Pro Series Nordic #2: Норвежская квалификация
ESL Pro Series Nordic #2: Финская квалификация
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Пос
#16 youknowmyname_watch Family Guy @ 08.09.10 16:24 [пожаловаться]
все дело в том что... У змей НЕТ анального отверстия как такового: протоки от мочевого пузыря, половых желез и выход кишечника открываются в клоаку - расширение прямой кишки. А ее отверстие увидите в виде поперечной щели на брюшной стороне тела у хвоста
все дело в том что... У змей НЕТ анального отверстия как такового: протоки от мочевого пузыря, половых желез и выход кишечника открываются в клоаку - расширение прямой кишки. А ее отверстие увидите в виде поперечной щели на брюшной стороне тела у хвоста
Edit Del
#21 bilvbane @ 08.09.10 16:29 [пожаловаться]
#22 К2 @ 08.09.10 16:33 [пожаловаться]
#23 GOMES @ 08.09.10 16:33 [пожаловаться]
все дело в том что... У змей НЕТ анального отверстия как такового: протоки от мочевого пузыря, половых желез и выход кишечника открываются в клоаку - расширение прямой кишки. А ее отверстие увидите в виде поперечной щели на брюшной стороне тела у хвоста
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
#27 Dantotsu123 @ 08.09.10 19:03 [пожаловаться]
Ну йух его знает, стыдиться страны которая сохранила свои духовные начала, в которой ещё не все люди ищут счастья в материальном положении, в стране где презирают пид0ров, а не признают их нормальными людьми, в стране где любовь ещё считают любовью, а не йблей, в стране в которой родились великие композиторы, писатели, ученые, в такой стране мне жить не стыдно. И насрать на весь остальной мир чё они о нас думают. Да, голимое коррумпированное правительство, уважать его причин нет т.к. интересы государства и народа расходятся. Из это исходит противостояние.
Кто, по вашему, будет представлять Россию на гранд финале KODE5?
forZe
MYM
Победитель KODE5 Москва
Другая команда
Репортажи
ESL Pro Series France: Девятый сезон
ESL Pro Series Germany: Семнадцатый сезон
ESL Pro Series Nordic: Третий сезон
EPS Nordic #3: EAS 1st division
ESEA Invite: Седьмой сезон
Рейтинг awp: бета-версия
Extreme Masters 5: Национальные отборочные
Extreme Masters 5: Основной раунд
Extreme Masters 5: Американские отборы
Extreme Masters 5: Американские финалы
Extreme Masters 5: Global Finals
Календарь предстоящих ивентов
WCG 2010: Участники
ASUS ENC 2010: Quake Live
e-STARS Seoul 2010: Итоги голосования
Female CS 5on5 EFL Russia Season 1
ESWC Китай: DotA
Список финалистов ESWC 2010.wc3
Arbalet Cup Europe II: Текстовый live
Полный Мировой рейтинг
Рейтинги ProPlay.ru 2010
ЛКИ Россия - Про Серия #3
EFL
Репортаж ECG2010
Репортаж NGF2010
Репортаж Neo Star League сезон 3
Групповая стадия Stars War Китай
Extreme Masters 4 Global Finals: Quake live
ENC CS 2010: Плей-офф
ENC CS 2010: Основной раунд
ENC CS 2010: 4-ый квалификационный раунд
ENC CS 2010: 3-ий квалификационный раунд
ENC CS 2010: 2-ой квалификационный раунд
ENC CS 2010: 1-ый квалификационный раунд
ENC 2010 CS: Составы сборных
WC3NC: 3-й сезон
ESL Pro Series Nordic #2: Pro Division
ESL Pro Series Nordic #2: Amateur Division
ESL Pro Series Nordic #2: Норвежская квалификация
ESL Pro Series Nordic #2: Финская квалификация
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у
Вы используете устаревший браузер. Подробнее »
ВКонтакте
выйти
приложения
люди
группы
быстрые сообщения
главная
ред.
Моя Страница
Мои Друзья
Мои Фотографии
Мои Видеозаписи (11)
Мои Аудиозаписи
Мои Сообщения (7)
Мои Заметки
Мои Группы (579)
Мои Встречи (16
Мои Новости
Мои Закладки
Мои Желания
Мои Настройки
Предложения
Мнения
Приложения (27)
Вопросы
Объявления
Love d
Следопыт
Slava Amiryan » Видео » Антошка читает реп
К списку видеозаписей
х7ли тут так мало, это наша точка бл9, ты на пенек сел, ПИ-3ДЫ-ДАЛ, у нас был касарь а ты ПИ-3ДЫ-ДАЛ, х7ли тут так мало-то урод бл9, ТЫ!
Slava Amiryan
Просмотров: 457
Добавили: 41
Пожаловаться
Добавить в Мои Видеозаписи
Получить код видео
Ваш комментарий
Добавить комментарий
о сайте
техподдержка
вакансии
блог
правила
реклама
разработчикам
магазинам
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить
Citizens of this country are ashamed of and despise her. And those who do not despise - either idiots or scoundrels. The latter, however, also despised, but it is carefully concealed.
In our deep-seated set of "national inferiority complex. Even in the Russian national motorcycles, in contrast to the rest of the world, mostly idiot is always, paradoxically, Russian. If and cook porridge ax immediately prohlopaet or will drink and a hatchet, and porridge.
In Russia, cultivated by some particular form of patriotism - based solely on hatred of others. Even if it goes in this vein, talking about their own merits, it is usually something like this: "Our ancestors gave to all of them ..." or "our missiles are they all so ... give!" That is behaving maliciously towards nothingness to the people, the superiority of which over a gut feels.
Our tolerance for any abuse of power over people is explained very simply - "and when something else happened?" And "unless otherwise might be?".
We are convinced of the naturalness of such a situation. Even if we choose its leader respected our rights, to immediately begin to quietly hate and despise him. Because the head can not be an honorable man, and take care of the people dependent on it, except for relatives, can only fool. The official, by definition - a thief. Steals it, however, not so much with us, how many "states" that defines our such utter contempt indulgence. We ourselves are not fools steal the "state", if that. Whether a tax or a ticket of admission. What is there for us to state in general - is a punitive body that resists the "people", something bothersome to live, but inevitable. We are fatalists.
We managed a total disregard for the law, following a marginal "concepts", chief among which is to confront the state.
We despise their own leaders, who do not change anything in the current state of affairs, and hate those who decide to reform, inevitably causing the tragic costs ... The principled position of Russia's citizens "- not under any circumstances to recognize a liability for the events in the country, but hang all the dogs in, directly or indirectly authorized by the same decision-making.
We, unlike the normal world, consider the state employees do not own employees, but quite the contrary, enemies, creating us endless problems from a desire to earn reward or just to spoil. Surprisingly, these very employees exerting every effort to comply with such an image - as if under the influence of social stereotypes.
We are not pyzhimsya in trying to seem "great power" in the cast-offs. We have these ridiculous attempts - we are from childhood, of us made up a joke, we know that were born in a pile of manure, just "this is our homeland, my son."
We are kind to their "little homeland" and friends, but despise their country and people in general. Sometimes we even zloradstvuem failures on the international arena - in such situations, we treat our country as a "state", and the state is seen as a superior enemy.
In extreme conditions, from the Army before emigrating, a representative of the people trying to help his countrymen. Not Russian. Russian rather pretend that it «nicht verstehen», than vvyazhetsya a problem of his countryman.
In travel outside the country's most unwanted companions and neighbors, we believe Russian. A pompous, boorish and stupid people we can not provide. It seems that this is the main national features visible in our own countrymen. In themselves.
I do not know who to blame for the fact that we are. Blood tsarism Tatar-Mongols, the Bolsheviks, or someone else. I did not analyze, I'll Chukchi - what I see, that I sing. I just know it is not the place and the wrong people, where and with whom I would like to live.
Громадяни цієї країни соромляться і зневажають її. А ті, хто не зневажає - або ідіоти, або мерзотники. Останні, втім, теж зневажають, тільки ретельно це приховують.
У нас глибоко сидить комплекс «національної меншовартості». Навіть в російських національних байках, на противагу всьому іншому світу, головним ідіотом завжди виявляється, як не парадоксально, російська. Якщо і зварить кашу з сокири, тут же пропустили або проп'є і сокиру і кашу.
У Росії культивується якась особлива форма патріотизму - заснованого виключно на ненависті до оточуючих. Навіть якщо і заходить в цьому ключі мова про власні достоїнства, то, як правило, в такому роді: «наші предки всім їм ... давали!» Або «наші ракети можуть їм всім такий ... дати!» Саме так поводиться злісне нікчема по відношенню до людей, перевага яких над собою чує нутром.
Наша терпимість до будь-яких знущанням влади над народом пояснюється надзвичайно просто - «а коли інакше-то було?» І «хіба інакше може бути?».
Ми переконані у природності такого стану речей. Навіть якщо ми вибираємо своїм керівником шанованого нами людини, негайно починаємо тихо ненавидіти і зневажати його. Тому що керівник не може бути людиною порядною, а дбати про залежних від нього людей, крім родичів, може тільки дурень. Чиновник за визначенням - злодій. Краде він, втім, не стільки у нас, скільки у «держави», що визначає нашу таку собі презирливу поблажливість. Ми й самі не дурні вкрасти у «держави», якщо що. Будь це податок, чи квиток на проїзд. Що там, для нас держава взагалі - це якийсь каральний орган, що протистоїть «народу», щось заважає жити, але неминуче. Ми фаталісти.
Нами керує повна зневага до Закону, наступне з маргінальних «понять», головним з яких є протистояння державі.
Ми зневажаємо своїх керівників, які нічого не змінюють у поточному стані речей, і ненавидимо тих, хто наважується на реформи, неминуче викликають трагічні витрати ... Принципова позиція російського «громадянина» - ні за яких умов не визнавати за собою відповідальності за події в країні, але вішати всіх собак на прямо або побічно уповноважених самими ж на прийняття рішень.
Ми, на відміну від жителів нормального світу, вважаємо співробітників держави не власними найманими працівниками, а зовсім навпаки, ворогами, що створюють нам нескінченні проблеми з бажання витягнути мзду або просто нашкодити. Що дивно, самі ці співробітники всіляко намагаються відповідати такому образу - як ніби під впливом громадського стереотипу.
Це не ми пижімся в спробах здаватися «великі держави» в обносках. Нам смішні ці потуги - ми ж з дитинства, з нами ж придуманих анекдотів, знаємо, що народилися в купі гною, просто «це наша Батьківщина, синку».
Ми трепетно ставимося до своєї «малої Батьківщини» і друзям, але зневажаємо свою країну і народ у цілому. Часом ми навіть зловтішаємося невдач країни на міжнародній арені - у таких ситуаціях ми ставимося до своєї країни, як до «держави», а держава сприймаємо як вищого недруга.
В екстремальних умовах, від армії до еміграції, представник будь-якого народу намагається допомогти своїм одноплемінникам. Тільки не росіяни. Російський швидше зробить вигляд, що він «nicht verstehen», ніж вплутається у проблеми свого земляка.
У поїздках за межі країни самими небажаними попутниками і сусідами ми вважаємо росіян. Більш пихатих, по-хамськи і тупих людей ми й не можемо уявити. Схоже, що це головні національні риси, видимі нами у власних співвітчизників. У самих собі.
Я не знаю, хто винен у тому, що ми такі. Кривавий царизм, татаро-монголи, більшовики, або хтось ще. Я не аналізую, я як чукча - що бачу, про те співаю. Я просто розумію, це не те місце і не ті люди, в якому і з якими я б хотів жити.
Аффтор, почему ты думаеш что ты Русский?
Русский тот кто познал родину, вникся в менталетет.
Русский долго терпит, но когда придет момент он положет все что встанет у него на пути ради своей цели.
Аффтор ты не Русский, ты выродок еврейской ереси, а того хуже мб и немец. Сьебись нах7й из страны, такие как ты портят страну
Вот сейчас за плечами законченный технарь с синим дипломом, и казалось бы все дороги открыты передо мной, практику на заводе проходил куда меня и приглашают касиков так за 15-19 в месяц; дом, инст рядом, казалось бы учись и работай, но есть у меня желание очень большое в Челябинск смотаться, по ЕГЭ со 165 баллами повезло на одну заебатую кафедру, да и достало жить 20 лет в закрытом городе, ничего кроме завода дельного у нас нет; у меня бы даж с пареньком одним из группы получилось вместе в универ челябы смотаться, да вот только как представлю как я там, и что здесь все плюсы и минусы жизни в большом городе и здесь, где всё под боком буквально, так в ступор конкректный впадаю, что лучше???
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
#1 pashka DAAAAAAAAA @ 08.09.10 16:12 [пожаловаться]
ПОЧЕМУ Я, РУССКИЙ, НЕНАВИЖУ РОССИЮ
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
#2 mantaNa 364[бан бесполезен ска] @ 08.09.10 16:13 [пожаловаться]
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
#3 mantaNa 364[бан бесполезен ска] @ 08.09.10 16:13 [пожаловаться]
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
#4 suffocating @ 08.09.10 16:13 [пожаловаться]
#5 mantaNa 364[бан бесполезен ска] @ 08.09.10 16:14 [пожаловаться]
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
#6 407k11 @ 08.09.10 16:14 [пожаловаться]
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
#7 RULON COME BACK @ 08.09.10 16:16 [пожаловаться]
Arrow Arrow Arrow
#8 морозильник @ 08.09.10 16:16 [пожаловаться]
уёбывай Arrow Arrow Arrow
зы:афтар расист
зы:BraBlay (254)
Counter-Strike (122)
Главный (36)
Турниры (1) Arrow Arrow Arrow
#9 FFSHQA @ 08.09.10 16:18 [пожаловаться]
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские.
Кто, по вашему, будет представлять Россию на гранд финале KODE5?
forZe
1269 (46,8%)
MYM
867 (31,9%)
Победитель KODE5 Москва
357 (13,2%)
Другая команда
221 (8,1%)
Репортажи
ESL Pro Series France: Девятый сезон
ESL Pro Series Germany: Семнадцатый сезон
ESL Pro Series Nordic: Третий сезон
EPS Nordic #3: EAS 1st division
ESEA Invite: Седьмой сезон
Рейтинг awp: бета-версия
Extreme Masters 5: Национальные отборочные
Extreme Masters 5: Основной раунд
Extreme Masters 5: Американские отборы
Extreme Masters 5: Американские финалы
Extreme Masters 5: Global Finals
Extreme Masters 5: Стыковые матчи
Extreme Masters 5: 2-ой квалификационный этап
Extreme Masters 5: 1-ый квалификационный этап
Календарь предстоящих ивентов
WCG 2010: Участники
ASUS ENC 2010: Quake Live
e-STARS Seoul 2010: Итоги голосования
Female CS 5on5 EFL Russia Season 1
ESWC Китай: DotA
Список финалистов ESWC 2010.wc3
Arbalet Cup Europe II: Текстовый live
Полный Мировой рейтинг
Рейтинги ProPlay.ru 2010
ЛКИ Россия - Про Серия #3
EFL
Репортаж ECG2010
Репортаж NGF2010
Репортаж Neo Star League сезон 3
Групповая стадия Stars War Китай
Extreme Masters 4 Global Finals: Quake live
ENC CS 2010: Плей-офф
ENC CS 2010: Основной раунд
ENC CS 2010: 4-ый квалификационный раунд
ENC CS 2010: 3-ий квалификационный раунд
ENC CS 2010: 2-ой квалификационный раунд
ENC CS 2010: 1-ый квалификационный раунд
ENC 2010 CS: Составы сборных
WC3NC: 3-й сезон
ESL Pro Series Nordic #2: Pro Division
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
#6 407k11 @ 08.09.10 16:14 [пожаловаться]
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
#7 RULON COME BACK @ 08.09.10 16:16 [пожаловаться]
#8 морозильник @ 08.09.10 16:16 [пожаловаться]
уёбывай
зы:афтар расист
зы:BraBlay (254)
Counter-Strike (122)
Главный (36)
Турниры (1)
#9 FFSHQA @ 08.09.10 16:18 [пожаловаться]
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас,
Кто, по вашему, будет представлять Россию на гранд финале KODE5?
forZe
1269 (46,8%)
MYM
867 (31,9%)
Победитель KODE5 Москва
357 (13,2%)
Другая команда
221 (8,1%)
Репортажи
ESL Pro Series France: Девятый сезон
ESL Pro Series Germany: Семнадцатый сезон
ESL Pro Series Nordic: Третий сезон
EPS Nordic #3: EAS 1st division
ESEA Invite: Седьмой сезон
Рейтинг awp: бета-версия
Extreme Masters 5: Национальные отборочные
Extreme Masters 5: Основной раунд
Extreme Masters 5: Американские отборы
Extreme Masters 5: Американские финалы
Extreme Masters 5: Global Finals
Extreme Masters 5: Стыковые матчи
Extreme Masters 5: 2-ой квалификационный этап
Extreme Masters 5: 1-ый квалификационный этап
Календарь предстоящих ивентов
WCG 2010: Участники
ASUS ENC 2010: Quake Live
e-STARS Seoul 2010: Итоги голосования
Female CS 5on5 EFL Russia Season 1
ESWC Китай: DotA
Список финалистов ESWC 2010.wc3
Arbalet Cup Europe II: Текстовый live
Полный Мировой рейтинг
Рейтинги ProPlay.ru 2010
ЛКИ Россия - Про Серия #3
EFL
Репортаж ECG2010
Репортаж NGF2010
Репортаж Neo Star League сезон 3
Групповая стадия Stars War Китай
Extreme Masters 4 Global Finals: Quake live
ENC CS 2010: Плей-офф
ENC CS 2010: Основной раунд
ENC CS 2010: 4-ый квалификационный раунд
ENC CS 2010: 3-ий квалификационный раунд
ENC CS 2010: 2-ой квалификационный раунд
ENC CS 2010: 1-ый квалификационный раунд
ENC 2010 CS: Составы сборных
WC3NC: 3-й сезон
ESL Pro Series Nordic #2: Pro Division
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
#6 407k11 @ 08.09.10 16:14 [пожаловаться]
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
#7 RULON COME BACK @ 08.09.10 16:16 [пожаловаться]
#8 морозильник @ 08.09.10 16:16 [пожаловаться]
уёбывай
зы:афтар расист
зы:BraBlay (254)
Counter-Strike (122)
Главный (36)
Турниры (1)
#9 FFSHQA @ 08.09.10 16:18 [пожаловаться]
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить. Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас,
Граждане этой страны стыдятся и презирают ее. А те, кто не презирает — либо идиоты, либо мерзавцы. Последние, впрочем, тоже презирают, только тщательно это скрывают.
В нас глубоко сидит комплекс «национальной неполноценности». Даже в русских национальных байках, в противоположность всему остальному миру, главным идиотом всегда оказывается, как ни парадоксально, русский. Если и сварит кашу из топора, тут же прохлопает или пропьет и топор и кашу.
В России культивируется какая-то особенная форма патриотизма — основанного исключительно на ненависти к окружающим. Даже если и заходит в этом ключе речь о собственных достоинствах, то, как правило, в таком роде: «наши предки всем им … давали!» или «наши ракеты могут им всем такой … дать!» Именно так ведет себя злобное ничтожество по отношению к людям, превосходство которых над собой чует нутром.
Наша терпимость к любым издевательствам власти над народом объясняется чрезвычайно просто — «а когда иначе-то было?» и «разве иначе может быть?».
Мы убеждены в естественности такого положения вещей. Даже если мы выбираем своим руководителем уважаемого нами человека, немедленно начинаем тихо ненавидеть и презирать его. Потому что руководитель не может быть человеком порядочным, а печься о зависимых от него людях, кроме родственников, может только дурак. Чиновник по определению — вор. Крадет он, впрочем, не столько у нас, сколько у «государства», что определяет нашу этакую презрительную снисходительность. Мы и сами не дураки украсть у «государства», если что. Будь это налог или билет на проезд. Что там, для нас государство вообще — это некий карательный орган, противостоящий «народу», нечто мешающее жить, но неизбежное. Мы фаталисты.
Нами руководит полное пренебрежение к Закону, следующее из маргинальных «понятий», главным из которых является противостояние государству.
Мы презираем своих руководителей, которые ничего не меняют в текущем положении вещей, и ненавидим тех, кто решается на реформы, неизбежно вызывающие трагические издержки… Принципиальная позиция российского «гражданина» — ни при каких условиях не признавать за собой ответственности за события в стране, но вешать всех собак на прямо или косвенно уполномоченных самими же на принятие решений.
Мы, в отличие от жителей нормального мира, считаем сотрудников государства не собственными наемными работниками, а совсем наоборот, врагами, создающими нам бесконечные проблемы из желания вытянуть мзду или просто напакостить. Что удивительно, сами эти сотрудники всячески стараются соответствовать такому образу — как будто под влиянием общественного стереотипа.
Это не мы пыжимся в попытках казаться «Великой Державой» в обносках. Нам смешны эти потуги — мы же с детства, из нами же придуманных анекдотов, знаем, что родились в куче навоза, просто «это наша Родина, сынок».
Мы трепетно относимся к своей «малой Родине» и друзьям, но презираем свою страну и народ в целом. Порой мы даже злорадствуем неудачам страны на международной арене — в таких ситуациях мы относимся к своей стране, как к «государству», а государство воспринимаем как вышестоящего недруга.
В экстремальных условиях, от армии до эмиграции, представитель любого народа старается помочь своим соплеменникам. Только не русские. Русский скорее сделает вид, что он «nicht verstehen», чем ввяжется в проблемы своего земляка.
В поездках за пределы страны самыми нежелательными попутчиками и соседями мы считаем русских. Более напыщенных, хамоватых и тупых людей мы и не можем представить. Похоже, что это главные национальные черты, видимые нами в собственных соотечественниках. В самих себе.
Я не знаю, кто виноват в том, что мы такие. Кровавый царизм, татаро-монголы, большевики, или кто-то еще. Я не анализирую, я как чукча — что вижу, о том пою. Я просто понимаю, это не то место и не те люди, в котором и с которыми я бы хотел жить.
#27 Dantotsu123 @ 08.09.10 19:03 [пожаловаться]
Ну йух его знает, стыдиться страны которая сохранила свои духовные начала, в которой ещё не все люди ищут счастья в материальном положении, в стране где презирают пид0ров, а не признают их нормальными людьми, в стране где любовь ещё считают любовью, а не йблей, в стране в которой родились великие композиторы, писатели, ученые, в такой стране мне жить не стыдно. И насрать на весь остальной мир чё они о нас думают. Да, голимое коррумпированное правительство, уважать его причин нет т.к. интересы государства и народа расходятся. Из это исходит противостояние.
Кто, по вашему, будет представлять Россию на гранд финале KODE5?
forZe
MYM
Победитель KODE5 Москва
Другая команда
Репортажи
ESL Pro Series France: Девятый сезон
ESL Pro Series Germany: Семнадцатый сезон
ESL Pro Series Nordic: Третий сезон
EPS Nordic #3: EAS 1st division
ESEA Invite: Седьмой сезон
Рейтинг awp: бета-версия
Extreme Masters 5: Национальные отборочные
Extreme Masters 5: Основной раунд
Extreme Masters 5: Американские отборы
Extreme Masters 5: Американские финалы
Extreme Masters 5: Global Finals
Календарь предстоящих ивентов
WCG 2010: Участники
ASUS ENC 2010: Quake Live
e-STARS Seoul 2010: Итоги голосования
Female CS 5on5 EFL Russia Season 1
ESWC Китай: DotA
Список финалистов ESWC 2010.wc3
Arbalet Cup Europe II: Текстовый live
Полный Мировой рейтинг
Рейтинги ProPlay.ru 2010
ЛКИ Россия - Про Серия #3
EFL
Репортаж ECG2010
Репортаж NGF2010
Репортаж Neo Star League сезон 3
Групповая стадия Stars War Китай
Extreme Masters 4 Global Finals: Quake live
ENC CS 2010: Плей-офф
ENC CS 2010: Основной раунд
ENC CS 2010: 4-ый квалификационный раунд
ENC CS 2010: 3-ий квалификационный раунд
ENC CS 2010: 2-ой квалификационный раунд
ENC CS 2010: 1-ый квалификационный раунд
ENC 2010 CS: Составы сборных
WC3NC: 3-й сезон
ESL Pro Series Nordic #2: Pro Division
ESL Pro Series Nordic #2: Amateur Division
ESL Pro Series Nordic #2: Норвежская квалификация
ESL Pro Series Nordic #2: Финская квалификация
е6анище яйкен грутен
как говорил Пушкин: Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство
